Неточные совпадения
В шкафу у меня лежал лопнувший после отливки тяжелый поршневой шток (мне нужно было
посмотреть структуру излома под микроскопом). Я свернул в трубку свои
записи (пусть она прочтет всего меня — до последней буквы), сунул внутрь обломок штока и пошел вниз. Лестница — бесконечная, ступени — какие-то противно скользкие, жидкие, все время — вытирать рот платком…
«Давно не касался я
записей моих, занятый пустою надеждой доплыть куда-то вопреки течению; кружился-кружился и ныне, искалечен о подводные камни и крутые берега, снова одинок и
смотрю в душу мою, как в разбитое зеркало. Вот — всю жизнь натуживался людей понять, а сам себя — не понимаю, в чём начало моё — не вижу и ничего ясного не могу сказать о себе».
— Не годится! — сказал Коренев, гладя плечо ученика. — Это надо поставить серьёзно, надо так
смотреть: всякое дело есть забава, и всякая забава дело есть. Сначала дадим
записям будущим достойный титул.
А Холуян хоть бы, подлец, глазом моргнул. Тасует карты и
записи смотрит на тех, которые уже в долг промотались…
Когда меня звали к больному с сильною одышкою, я, под предлогом
записи больного, раскрывал записную книжку,
смотрел, под какую из перечисленных болезней подходит его болезнь, и назначал соответственное лечение.
Этот день прошел как-то скучно: все
записи в дневниках были сделаны, съемки вычерчены, птицы и мелкие животные препарированы. Словом, все было в порядке, и надо было заняться сбором новых материалов. Весь день мы провели в фанзе и рано вечером завалились спать. Как-то вышло так, что я проснулся ночью и больше уже не мог заснуть. Проворочавшись с боку на бок до самого рассвета, я решил одеться и пойти на рекогносцировку в надежде поохотиться за крохалями и кстати
посмотреть, как замерзает река.
— Можешь на него и не отвечать. Ежели действительно таинство, как для церковного, — тогда об этом речь будет после; а коли ты на него
смотришь только как на необходимость или как на
запись в нотариальной конторе — тогда я тебе, как твой товарищ и приятель, скажу: так не гож/о, Иван Прокофьич.
Стр. 439.…юркий, суховатого склада брюнет, в беспорядочной прическе, с шершавой бородкой, в армяке из желтого верблюжьего сукна, подпоясанном черным ремнем с насечками. — Ср. с мемуарными
записями Боборыкина о похоронах Ап. Григорьева: «…выделялся своей курьезной фигурой Лев Камбек, стяжавший себе в начале 60-х годов комическую репутацию. Он был одет в поддевку из бурого верблюжьего сукна и
смотрел настоящим „мизераблем“, но все еще разглагольствовал и хорохорился» (там же, с. 395).